Знание странствовало на Севере у истоков реки Темная вода, взошло на холм Незаметный и встретилось с Недеянием.
— Мне хочется тебя спросить, — сказало Знание Недеянию, — как размышлять, как думать, чтобы познать путь? Где находиться, чему покориться, чтобы утвердиться в пути? За кем следовать, какой дорогой, чтобы обрести путь?
Ни на один из трех вопросов Недеяние не ответило. Не только не ответило, но и не знало, что ответить.
Ничего не добившись, Знание вернулось на южный берег реки Светлая вода, взошло на холм Конец Сомнений и, заметив Возвышающегося Безумца, задало ему те же вопросы.
— Ах! Я это знаю, сейчас тебе скажу, — ответил Возвышающийся Безумец, но тут же забыл, что хотел сказать.
Ничего не добившись, Знание вернулось во дворец предков, встретило Желтого Предка и задало ему те же вопросы.
— Не размышляй, не думай — и начнешь познавать путь. Нигде не находись, ничему не покоряйся — и начнешь утверждаться в пути. Ни за кем не следуй, ни по какой дороге не ходи — и начнешь обретать путь, — ответил Желтый Предок.
— Мы с тобой это знаем, — сказало Знание. — А оба встреченные мною прежде не знали. Кто же из них прав?
— Один, по имени Недеяние, воистину прав; другой, Возвышающийся Безумец, ему подобен, — ответил Желтый Предок. — Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся, ибо Знающий не говорит, говорящий не знает. Поэтому мудрый и осуществляет учение безмолвно. Пути нельзя постичь в словах, свойств нельзя добиться речами. Милосердием можно действовать, справедливостью можно приносить ущерб, церемониями можно друг друга обманывать. Поэтому и говорится: «После утраты пути появляется добродетель, после утраты добродетели появляется милосердие, после утраты милосердия появляется справедливость, после утраты справедливости появляются церемонии. Церемонии — это украшение учения и начало смуты». Поэтому и говорится: «Тот, кто осуществляет путь, с каждым днем все больше утрачивает, утратив, снова утрачивает вплоть до того, когда достигает недеяния, недеянием же все совершает». Если ныне, уже став вещью, некто захочет вернуться к своему корню, не будет ли это ему трудно? Это легко лишь великому человеку. Ведь жизнь следует за смертью, а смертью начинается жизнь. Разве кому-нибудь известен их порядок? Рождение человека — это скопление эфира. Соберется эфир, образуется жизнь, рассеется — образуется смерть. Если смерть и жизнь следуют друг за другом, зачем же мне горевать? Для всей тьмы вещей это общее: и то, чем любуются как божественным чудом, и то, что ненавидят как разложение. Разложившееся снова превращается в божественное чудо, а божественное чудо снова разлагается. Поэтому и говорится: «Единый эфир пронизывает всю вселенную», поэтому и мудрый ценит единое.
Знание сказало Желтому Предку:
— Я спросило у Недеяния, а Недеяние мне не ответило. Это не значило, что не ответило мне, — не знало, что мне ответить. Я спросило Возвышающегося Безумца, Возвышающийся Безумец хотел мне поведать, но не поведал. Это не значило, что не поведал мне — хотел, но забыл, о чем собирался сказать. Ныне я спросило у тебя, и ты это знал. Почему же мы к ним не приблизимся?
— Один воистину прав благодаря своему незнанию, — сказал Желтый Предок, — другой ему подобен благодаря своей забывчивости. Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся из-за своего знания.
Услышал об этом Возвышающийся Безумец и решил, что слова Желтого Предка — это и есть знание. (с)
— Мне хочется тебя спросить, — сказало Знание Недеянию, — как размышлять, как думать, чтобы познать путь? Где находиться, чему покориться, чтобы утвердиться в пути? За кем следовать, какой дорогой, чтобы обрести путь?
Ни на один из трех вопросов Недеяние не ответило. Не только не ответило, но и не знало, что ответить.
Ничего не добившись, Знание вернулось на южный берег реки Светлая вода, взошло на холм Конец Сомнений и, заметив Возвышающегося Безумца, задало ему те же вопросы.
— Ах! Я это знаю, сейчас тебе скажу, — ответил Возвышающийся Безумец, но тут же забыл, что хотел сказать.
Ничего не добившись, Знание вернулось во дворец предков, встретило Желтого Предка и задало ему те же вопросы.
— Не размышляй, не думай — и начнешь познавать путь. Нигде не находись, ничему не покоряйся — и начнешь утверждаться в пути. Ни за кем не следуй, ни по какой дороге не ходи — и начнешь обретать путь, — ответил Желтый Предок.
— Мы с тобой это знаем, — сказало Знание. — А оба встреченные мною прежде не знали. Кто же из них прав?
— Один, по имени Недеяние, воистину прав; другой, Возвышающийся Безумец, ему подобен, — ответил Желтый Предок. — Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся, ибо Знающий не говорит, говорящий не знает. Поэтому мудрый и осуществляет учение безмолвно. Пути нельзя постичь в словах, свойств нельзя добиться речами. Милосердием можно действовать, справедливостью можно приносить ущерб, церемониями можно друг друга обманывать. Поэтому и говорится: «После утраты пути появляется добродетель, после утраты добродетели появляется милосердие, после утраты милосердия появляется справедливость, после утраты справедливости появляются церемонии. Церемонии — это украшение учения и начало смуты». Поэтому и говорится: «Тот, кто осуществляет путь, с каждым днем все больше утрачивает, утратив, снова утрачивает вплоть до того, когда достигает недеяния, недеянием же все совершает». Если ныне, уже став вещью, некто захочет вернуться к своему корню, не будет ли это ему трудно? Это легко лишь великому человеку. Ведь жизнь следует за смертью, а смертью начинается жизнь. Разве кому-нибудь известен их порядок? Рождение человека — это скопление эфира. Соберется эфир, образуется жизнь, рассеется — образуется смерть. Если смерть и жизнь следуют друг за другом, зачем же мне горевать? Для всей тьмы вещей это общее: и то, чем любуются как божественным чудом, и то, что ненавидят как разложение. Разложившееся снова превращается в божественное чудо, а божественное чудо снова разлагается. Поэтому и говорится: «Единый эфир пронизывает всю вселенную», поэтому и мудрый ценит единое.
Знание сказало Желтому Предку:
— Я спросило у Недеяния, а Недеяние мне не ответило. Это не значило, что не ответило мне, — не знало, что мне ответить. Я спросило Возвышающегося Безумца, Возвышающийся Безумец хотел мне поведать, но не поведал. Это не значило, что не поведал мне — хотел, но забыл, о чем собирался сказать. Ныне я спросило у тебя, и ты это знал. Почему же мы к ним не приблизимся?
— Один воистину прав благодаря своему незнанию, — сказал Желтый Предок, — другой ему подобен благодаря своей забывчивости. Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся из-за своего знания.
Услышал об этом Возвышающийся Безумец и решил, что слова Желтого Предка — это и есть знание. (с)
легким росчерком остро отточенного пера, кончиком смычка, музыкой сфер и нежным яблоневым цветом. Я нарисую вас у высокого распахнутого настежь окна с книгой в руках, с глазами цвета улетающей птицы, печальными и веселыми одновременно. За вашей спиной будут видны снежные шапки гор, сияющие в солнечном свете, и притулившиеся на более пологом склоне пагоды. А на окне по-хозяйски развалится пушистый серый кот.
Многоугольник - многосторонняя фигура, и каждая сторона находится в разной, иной плоскости. Это, безусловно, разностронний человек, с которым интересно поговорить и общаться в целом. Это, конечно, неординарная личность, способная внести свою ноту в любую песню, и эта песня,вне сомнений, зазвучит по-новому, свежо и смело. Хоть этот человек может не быть творческой личностью, но фантазией и хорошим вкусом природа его не обделила.
